София Николаевна де Боде
Бесстрашная и беспощадная белая дева-рыцарь. Орлеанская Дева Белого Движения Софья Николаевна де Боде (1897 — 1918) — доброволица, прапорщик, одна из первых женщин-офицеров русской армии, с первых дней октябрьского переворота приняла участие в вооружённой борьбе с большевиками — в Москве, затем на Дону, первопоходница. Валькирия Белого Движения. Погибла в кавалерийской атаке генерала Эрдели при первом штурме Екатеринодара, в предместье Сады. По воспоминаниям добровольцев, в конной атаке под ней была убита лошадь, она смогла встать и побежала догонять атакующих, скакавших впереди, в этот момент она погибла сраженная пулей. В августе 1918 после занятия Екатеринодара Добровольческой армией останки её и некоторых других добровольцев были найдены и похоронены в Екатеринодаре. Место погребения неизвестно...
Дочь барона Николая Андреевича де Боде, происходившего из обрусевших французов, участника русско-японской войны, командовавшего Лейб гвардии Санкт-Петербургским полком, 1 бригадой 3 гвардейской дивизии и 57 дивизией Русской армии во время 1-й мировой войны. Боде (фр. de Bode) — эльзасский баронский род, во время Французской революции эмигрировавший в Российскую империю. Выпускница Смольного института благородных девиц 1914 года (согласно списков самого института). Из воспоминаний М. И. Рычковой: «В 1913 окончила Смольный Институт, в 1914 поехала на фронт к своему отцу и пробыла там, в команде разведчиков, 8 месяцев. Во время одной из поездок она упала с лошади, сломала ногу и была отправлена отцом в Москву, где находилась в то время ее семья». В 1917 пошла на службу в женский ударный батальон, затем училась на офицерских курсах в Александровском училище. После окончания курсов произведена в чин прапорщика. Их было 25 барышень, которые захотели стать офицерами и сражаться на фронтах 1-й мировой войны. Но судьбе было угодно, чтобы, окончив училище, юные девушки попали не на фронт, а в самую гущу кровопролитных боев на улицах Москвы во время Октябрьской революции. Вместе с другими юнкерами девушки-пулеметчицы отстреливались от большевиков со стен Кремля, а когда большевики захватили власть в городе, они ушли в Белую армию Корнилова. Самой известной из них стала баронесса София де Боде — единственная из девушек-прапорщиков, оказавшаяся в коннице.
Из воспоминаний М. И. Рычковой: «4-го октября 1917-го года комитет Союза устроил в Юридическом собрании многолюдный раут в честь выпущенных женщин-офицеров. Приглашено было 400 человек. В числе приглашенных было много иностранцев. Говорились, как полагается, пышные речи, провозглашались торжественные тосты.
Среди приглашенных был и писатель Арцыбашев. На другой день он поместил в одной из газет того времени очень злую статью о ненужности жертвы. В статье, между прочим, почти дословно были такие слова: “женщины-офицеры напоминали подушки, перетянутые ремнями. Они пискливыми голосами произносили свои речи и кричали “ура!” в то время, как грубые мужики-солдаты, посмеиваясь и надуваясь, трубили в трубы”.
Конечно, жертва оказалась ненужной: до сих пор советская власть грязнит наш Кремль и миллионы русских несут постыдное рабство. Но нужно вспомнить, что не прошло после того и месяца, как вспыхнуло восстание большевиков и что женщины-офицеры руководили юнкерами в то время как тысячи и тысячи “грубых мужчин” сидели по своим углам. Де Боде руководила отрядом юнкеров у Никитских ворот и сожгла двухэтажное здание “мебелированные комнаты”, в которых засел штаб большевиков. Она была ранена, но до конца оставалась на своем посту». Итак, во время октябрьских боёв с большевиками в Москве Софья де Боде деятельно руководила сопротивлением красным в Москве, в то время как бумагомаратель, высмеивавший ее и других женщин-офицеров, так и не взялся за оружие, но уже в советское время потихоньку слинял за границу в эмиграцию.
Из воспоминаний М. И. Рычковой: «После страшных дней наступило затишье. Разрешено было даже с почестями хоронить жертвы. Отпевал и провожал до Братского кладбища павших юнкеров сам патриарх. Тысячная процессия двигалась по улицам, по тротуарам которых шпалерами выстроился народ. В тот же день под стенами Кремля хоронились красные жертвы. Через несколько дней, когда большевики опомнились от неожиданно быстрого успеха и осознали свою силу, начались их “деяния” и жестокая расправа. Жуткие то были дни! Все сидели по своим углам. Де-Боде раза 2 была у нас в обществе каких-то офицеров. Они запирались в отдельную комнату и сговаривались о побеге на Дон».
Участница Первого Кубанского (Ледяного) похода Добровольческой армии — «первопоходник».
Служила ординарцем в коннице. Во время пребывания в станице Кагальницкой Лавр Корнилов лично приказал отдать под суд прапорщика, укравшего в одном из хозяйств петуха. Провинившимся оказалась Софья де Боде. Суд офицерской чести, приняв во внимание возраст и пол провинившегося, а также то, что похититель сам признался в содеянном, ограничился сутками ареста, хотя командующий требовал самого сурового наказания. Софья запомнилась всем своей невероятной храбростью, талантом прирождённого кавалериста и безграничной жестокостью к большевикам. Один из современников писал:
«Очевидцы говорили мне, что нестерпимо жутко было видеть, как к толпе испуганных пленников подскакивала молодая девушка и, не слезая с коня, прицеливалась и на выбор убивала одного за другим. И самое страшное в эти минуты было её лицо: совершенно каменное, спокойное, с холодными грозными глазами» — Амфитеатров-Кадашев В. "Страницы из дневника".
Софья де Боде упоминается в ряде мемуаров: «Последние юнкера» русского публициста, писателя-эмигранта Виктора Ларионова, в воспоминаниях генерала Богаевского. Н.Н.Львов вспоминал о ней так: «Я хорошо помню её. Молоденькая, красивая девушка с круглым лицом, с круглыми голубыми глазами в своём военном мундире прапорщика казалась нарядным и стройным мальчиком. Дочь русского генерала, воспитанная в военной среде, она не подделывалась под офицера, а усвоила себе все военные приёмы естественно, как если бы она была мужчиной. В круглой меховой шапке, надетой немного набекрень, в высоких лакированных сапогах и в хорошо сшитой военной поддёвке, она не могла не нравиться. Ею невольно любовался всякий, как молодым красивым созданием. Много было в ней не деланной, а действительной военной удали». (Львов Н. «Свет во тьме»).
Генерал А.П.Богаевский писал: «Спустя полчаса ко мне подлетает карьером одетая в черкеску баронесса Боде, служившая ординарцем в нашей коннице, отчаянно храбрая молодая женщина, впоследствии убитая во время атаки генерала Эрдели под Екатеринодаром, и докладывает, что генерал Корнилов посылает мне свой последний резерв: 2 эскадрона конницы. Вдали рысью шла за ней конная колонна».
В отличие от гражданских лиц, вроде Львова и Амфитеатрова, генерал про жестокость Софьи ничего не пишет. Погибла во время героического 1-го Кубанского (Ледяного) похода, при штурме Екатеринодара, когда 6.000 белых добровольцев и казаков пытались отбить у 60.000 красноармейцев недавно занятую ими Кубанскую столицу. Во многих воспоминаниях о Ледяном походе Корнилова часто встречается ее фамилия. Когда София де Боде погибла, ей было 20 лет. Смерть наступила во время самоубийственной конной атаки по вспаханному полю. Разведка проведена не была, и кавалерия потеряла главное свое преимущество — это мобильность и возможность быстрого маневра. По воспоминаниям уцелевших участников, лошади атакующих вгрузали в землю чуть ли не по колено. Софья де Боде была убита в бою 31 марта (13 апреля) 1918 во время атаки конной бригады генерала Эрдели при штурме Екатеринодара. За день до этого погиб и генерал Лавр Корнилов, а уцелевшие белые отступили во главе с генералом Деникиным.
Источник: www.belrussia.ru/page-id-10080.html
